Новости предприятия
24.02.11: Жизнь с ядерным зарядом
Жизнь с ядерным зарядом
Иван Каменских, заместитель генерального директора — директор дирекции по ядерному ору жейному комплексу госкорпорации «Росатом», всю жизнь проработал в атомной отрасли России. Сразу после института пришёл в Снежинский ядерный центр, и через 30 лет стал заместителем министра по атомной энергии. 3 февраля Иван Михайлович отметил 65‑летие, а буквально накануне юбилея рассказал о своих учителях и о том, почему август имеет для него особое значение.
— Я в отрасли ровно 40 лет и шесть месяцев. Приказ о моём зачислении в снежинский центр был подписан 3 августа 1970 года. Правда, до института ещё работал два с небольшим года на машиностроительном заводе у себя на родине. Так что стаж получается солидный. Очередной юбилей как-то быстро наступил. Кажется, совсем недавно отмечали 60 лет, подводили какие-то промежуточные итоги в центральном аппарате. Всё-таки здесь я тружусь уже 10 лет и те же самые шесть месяцев, с 1 августа 2000 года. Вообще, август для меня особый месяц — именно на него приходилась большая часть повышений по службе: старший инженер, начальник группы, начальник отдела, главный инженер ВНИИТФ.
Но мою историю лучше начать не со Снежинска — хотя то, конечно, необыкновенная была жизнь — а с деятельности в центральном аппарате министерства, теперь уже госкорпорации. Здесь она вошла в совершенно новое русло.
Никогда не предполагал, что стану чиновником, оказалось, это очень тяжёлая работа. Мне потребовалось в определённом смысле перевернуть сознание. Учился писать «правильные» письма, точно отвечать на запрос — важно чётко и грамотно реагировать на обращения граждан. Вот такую серьёзную школу пришлось пройти.
Я тяжело «влезал» в чиновничью шкуру. Полгода жил в гостинице. Хотя это не рекорд. Анатолий Александрович Котельников, например, на два с лишним года в гостиницу перебрался, когда был назначен заместителем министра. И надо признать, что такая «неустроенность» помогла мне быстро войти в курс дела. Брал с собой папки, естественно, не секретные. У меня было желание знать историю всех проблем ядерного оружейного комплекса. И я изучал этот вопрос у себя в номере по ночам. Надо сказать, что Евгений Олегович Адамов начинал работу очень рано, а заканчивал очень поздно. И мы всегда были в строю — от зари до зари. Впрочем, как и сейчас.
— Во сколько вы начинаете свой рабочий день?
— Обычно без десяти восемь. Но рекордсмен у нас, конечно, Александр Маркович Локшин. Он раньше всех приходит, с петухами. Я чуть-чуть позже. Это даёт возможность разобраться с неотложными делами, когда никто не мешает. Но народ быстро привык к моему графику и тоже появляется с самого утра.
— Как вы оцениваете эти годы в централь-ном аппарате? Какие дела считаете самыми важными?
— Итоги подводить, наверное, ещё рано, но какие-то промежуточные результаты обозначить можно. И прежде всего это создание третьей государственной программы вооружений, которую президент России утвердил 31 декабря. Первая такая программа начиналась в 2000 году. Лев Дмитриевич Рябев тогда, будучи первым заместителем министра, курировал в том числе ядерный оружейный комплекс. Цифры, конечно, были по отношению к сегодняшним смешные, но боролись мы за них отчаянно. Ведь написать государственную программу вооружений значит, по сути, обеспечить делом отрасль на пять лет. Это ориентир, от которого зависит очень многое. Вторая программа была рассчитана на 2006–2015 год. Тоже работа очень сложная, и тоже пришлось бороться. Правда, цифры были уже другие. Удалось убедить руководство страны, что ядерному оружейному комплексу нужно увеличить финансирование. И нам действительно дали дополнительно 60 млрд. рублей, в то время очень большие деньги.
И вот третья программа, и тоже борьба с Минфином и Минэкономразвития, с военно-промышленной комиссией. Хотя борьба, конечно, условно — обычная работа, но она всегда требует доказательной базы. Надо убедительно объяснить, для чего нужны средства и каким будет результат. Обозначить чётко, когда решится та или иная задача и какими силами. Серьёзный вопрос, и оппоненту надо положить на стол веские аргументы. Я считаю, что удалось это сделать примерно на 70%. И теперь программа позволит ядерному оружейному комплексу безбедно жить до 2020 года. А с учётом того, что президент России поручил выделить нам субсидии по заработной плате для сотрудников ядра ЯОК, то специалисты наши получат также и достойный доход.
— Сейчас какая в среднем зарплата на пред-приятиях ЯОК?
— Целевой ориентир — средняя зарплата по ядру ЯОК около 50 тыс. рублей. И она сейчас очень близка к этому. К тому же ключевым работникам начисляют субсидию, которая не входит в себестоимость продукции.
Хотя, безусловно, ядро по-прежнему слишком большое. В дальнейшем будем ещё сжиматься, и об этом тоже надо говорить. Концептуальный проект «Новый облик ядерного оружейного комплекса госкорпорации «Росатом» к 2020 году», который уже утверждён, стал для нас ориентиром. Есть куда двигаться, и мы понимаем, где найти резервы. А самое главное, что и управленческий корпус начал понимать. Конечно, многое ещё скрывается. И это естественно. Будь я директором, тоже бы так делал. Потому что без резервов жить сложно. Очень тяжело перешагнуть через себя. Сокращаться надо, но ведь людей жалко, люди работают, кормят семьи. А если взять наши градообразующие предприятия, то там эта проблема ещё более серьёзная в связи с ограниченностью рынка труда.
— И как решить этот вопрос?
— Это самая большая сложность. К сожалению, ЗАТО для бизнеса непривлекательны. Но и выбрасывать людей в закрытых городах на улицу нельзя. Если в Москве кого-то сокращают, человек имеет возможность найти новое место. А в ЗАТО так не получится. Так что создание дополнительных вакансий, не связанных с ядерным оружием, — задача номер один.
По проекту «Новый облик» в ближайшие годы нам надо трудоустроить около 7 тыс. человек.
И пока по этому плану создано не так много новых рабочих мест. Мешают ограничения по въезду в ЗАТО. Мы много раз пытались их пересмотреть. Но, к сожалению, пока не получается.
Есть ещё одна трудность — даже внутриведомственные предприятия ядерного энергетического комплекса не всегда охотно идут к нам со своими проектами. Им необходимы сегодня новые материалы, конструкции и приборы. А создавать их всегда тяжело — нужны сотни миллиардов рублей. Поэтому привыкли многое просто покупать за рубежом.
Мы в ЯОК по-прежнему не слишком хорошо умеем торговать, не умеем входить в рынок. Ведь атомная отрасль всегда имела дело с внутренним заказом. Такую психологию следует поломать, внедрить мысль о том, что деньги нужно зарабатывать, а не получать. Это принципиально иной подход. Важно, чтобы все и каждый поняли, что просто так ничего не даётся, и начали прикладывать усилия для поиска проектов. Мозги-то у нас на месте, осталось их правильно использовать.
— Как в целом идут преобразования ЯОК и каким будет новый облик комплекса?
— Я ещё в 2002 году говорил о том, что мы слишком большие и нам надо сокращаться.
Уже тогда было принято решение о выводе из сборочных работ двух комплектующих предприятий, специализирующихся на ядерных боеприпасах. Там до определённого времени шёл массовый демонтаж спецпродукции в рамках СНВ‑1 и СНВ‑2 в связи с сокращением вооружений. Но в какой-то момент мы поняли, что надо эти объекты закрывать. Речь идёт об «Авангарде» в Сарове, который слился в итоге с ВНИИЭФ, и ПО «Старт» (Пенза‑19, сейчас Заречный), который теперь выпускает обычное вооружение, составные части для ядерного оружия и товары мирного назначения.
Теперь о концептуальном проекте «Новый облик». Программа предполагает, что к 2020 году мы должны сократиться до 27 тыс. человек. То есть в ядре ЯОК останется минимально необходимое количество предприятий, часть надо загрузить конверсионной продукцией. Из числа работающих в ядре сохранится только треть, ещё треть персонала должна быть трудоустроена в других отраслях, а кто-то выводится на пенсию или сокращается.
Задачку эту не получается слёту решить. Сейчас мы создали порядка 1,5 тыс. рабочих мест, удалось сохранить ещё где-то 500 за счёт развития проектов в области топливно-энергетического комплекса, медицины, АСУ ТП и супер-ЭВМ. К слову, суперкомпьютеры в Сарове очень быстро развиваются. Снежинск ими занимается в меньшей степени, и на то есть разные причины. Но, думаю, в обоих центрах со временем направление наберёт обороты. На сегодняшний день внедрение прогрессивных IT-технологий в промышленность
я считаю приоритетной задачей.
В целом же предприятиям ЯОК надо научиться проектировать по-другому, надо научиться делать новые материалы на базе нанотехнологий и микроэлектроники, на базе углеродных материалов. Это позволит по другому формировать экономику страны. А работы по сверхпроводимости вообще открывают огромные перспективы. Если перейти на транспортирование электроэнергии на базе сверхпроводниковых ЛЭП, то можно отказаться от затратной перевозки угля — получать электроэнергию там, где уголь добывается, и передавать на значительные расстояния. Сразу получается хороший эффект для экологии. Но для этого нужно потратить не один миллиард рублей.
— Удаётся ли наладить на предприятиях ЯОК выпуск гражданской продукции для смежных отраслей?
— Эта работа идёт, ведь у нас и ранее были заделы по некоторым направлениям. Например,
ФГУП «НИИИС» взаимодействует сейчас с газовиками и нефтяниками по системам управления, используя технологии, которые были созданы в своё время для военной программы.
Я хорошо помню, как в 1990‑е годы на Северном и Среднем Урале газопроводы начали оснащать системами безопасности. И НИИИС предсказал аварию на газопроводе. Правда, никто не предпринял мер. И авария всё же случилась. Я как раз находился на севере, в Когалыме. Обсуждали работу с нефтянниками. И туда пришла правительственная телеграмма, в которой была отмечена компетентность НИИИС.
Потом на базе двух институтов — НИИИС и ВНИИА — стартовал проект по созданию АСУ ТП для атомных станций. И первой стала АСУ ТП на блоке № 3 Калининской АЭС, сейчас она прекрасно функционирует. Вторая система смонтирована на АЭС «Куданкулам» в Индии. Так что наши гражданские «изобретения» воплощаются в жизнь. Правда, это трудно даётся, потому что есть конкуренты, тот же Siemens.
Кроме того, очень большая работа ядерными центрами Снежинска и Сарова была проделана по стимулированию скважин добычи нефти с помощью перфораторов взрывного действия. Тут мы, к сожалению, не смогли сразу правильно выйти на рынок, чтобы захватить не только проведение перфораций, но и сервисное обслуживание. Именно так действуют сегодня зарубежные компании. В этом заключается золотое правило коммерции: сопровождай свои продукты на всём их жизненном цикле.
Мы нашли новую для себя нишу — использование технологий двойного назначения в обычном вооружении. Тут удалось выйти на рынок по трём комплексам, их серийно изготавливают сейчас наши предприятия, и я считаю это успехом. Правда, в России закупки не такие большие, основной объём идёт на экспорт. На сегодняшний день в государственной программе вооружений ставка сделана на закупку высокоточного современного вооружения, а техническое перевооружение предприятий долгие годы не проводилось, и мы, конечно, по отдельным параметрам немного отстали.
Вообще, за 1990‑е утрачено множество технологий. Но, к счастью, выдержать испытание кризисами ЯОК в целом удалось. На ходу восстанавливали производства и открывали новые.
Потеряли много кадров, ещё 10 лет назад студенты не шли на наши предприятия. И «провал» поколений серьёзно сказывается сегодня.
— Не так давно срок преобразований в ЯОК был продлён до 2015 года. С чем это решение связано?
— Есть несколько причин. Мы много времени потратили на оформление объектов. В советское время этому не уделяли большого внимания. А теперь надо провести межевание, оформить границы. Сегодня этот этап в ЯОК почти пройден. Осталось немного: из 14 тыс. объектов — самая большая номенклатура из всех дивизионов отрасли — порядка 50 незавершённых.
По реорганизации предприятий рассматривается два основных варианта: объединение и укрупнение институтов и промышленных предприятий с дальнейшим акционированием или сначала акционирование, а затем укрупнение. Мне первый вариант кажется более подходящим.
— В чём цель преобразований в ЯОК?
— Основная цель — сокращение издержек. Так я её сам себе сформулировал. И хочу отметить, что никто не заставлял меня этим заниматься. Это моя личная инициатива. Мы слишком дорого обходимся государству. Предприятиям требуется проводить техническое перевооружение, а люди должны получать достойную зарплату. Не изменив отношения к издержкам, ничего нельзя сделать. Да, начать оптимизацию, переводить сотрудников на другую работу или просить их уйти на пенсию — очень тяжело. В своё время в Снежинске я тоже занимался этим, и понимаю, что такое уволить человека. В его глазах ты будешь выглядеть, мягко говоря, не очень симпатично. Надо объяснять, беседовать с людьми. Это вынужденная мера, потому что мы или будем достойно зарабатывать, и тогда на предприятия придёт молодёжь нам на смену, или загубим всё и никакого развития не добьёмся. На ветеранов невозможно опираться постоянно.
Безусловно, дело непростое. И любой директор должен чётко понимать свою ответственность: нельзя сокращать численность персонала, не создав новых рабочих мест. Иначе будет скандал и социальный взрыв, особенно в ЗАТО. Так что тут необходима поддержка городской администрации.
— А местные власти идут навстречу?
— Я говорил со всеми мэрами закрытых городов. Проводил встречи здесь, выезжал на места. Ведь задача трудоустройства в первую очередь важна для самого города. Но и, не создав условий для городских властей, например, по обеспечению электроэнергией, тоже можно затормозить движение. Надо искать компромиссы и работать в связке.
— Вы уже упоминали про возможность «открытия» ЗАТО. Насколько реальна такая
перспектива?
— Мне часто задают такой вопрос. Я считаю, что где-то можно будет говорить об этом со временем, выпустив соответствующие программы переходного периода на три года или, может быть, на пять лет. Конечно, люди привыкли к определённым условиям. Раньше в ЗАТО жили как за каменной стеной, проблем больших не возникало. Воровство было исключением из правил. Оставил записку на двери, что ключ под ковриком, а обед в холодильнике, и ушёл на работу. Машины на улице не запирали. Сейчас в ЗАТО появляются те же сложности, что и в обычных населённых пунктах. Но в ближайшее время закрытые города не «откроются», особенно те, которые связаны с ядерным оружием. Надо это чётко понимать.
— Сейчас молодые специалисты идут в ядерные центры?
— Те меры, которые мы сегодня предпринимаем, позволяют привлекать новых сотрудников. В основном, ребят среднего уровня подготовки или чуть выше среднего. Но, увы, не высшего. Проблему надо решать системно, и этому способствует создание Федерального исследовательского университета на базе МИФИ, привлечение регионов. Думаю, система должна «выстрелить», но, конечно, не сразу. Требуется время.
— Как усилить мотивацию студентов, чтобы они выбирали для трудоустройства пред-
приятия атомной промышленности?
— Надо вовлекать их ещё на этапе учёбы, к примеру с третьего курса. Причём важно обрисовать отчётливые перспективы.
Ведь мы пережили несколько кадровых «провалов», которые теперь серьёзно сказываются как на предприятиях, так и на системе управленческого аппарата. Первый совпал с перестройкой, когда люди не просто не приходили — они активно уходили. Второй, как я уже говорил, случился в 1990‑е годы. А ведь специалиста, который попал в центральный аппарат практически со студенческой скамьи, важно научить брать на себя ответственность. Чтобы он, подписывая документ, был уверен, что безопасность и работоспособность изделия действительно обеспечена.
Кроме того, надо пересмотреть подходы к науке и образованию, чтобы мы не потеряли то, чем гордились. До сих пор наши атомщики, получившие диплом в советское время, очень ценятся за рубежом. Теперь же идёт реформа системы образования с ориентацией на узкую специализацию. Я считаю, что у такого подхода есть как плюсы, так и минусы. Жизнь покажет, к чему это всё приведёт.
— Расскажите о вашей жизни в Снежинске.
— Я пришёл в ядерный центр в разгар гонки вооружений. Мы день и ночь готовили испытания, проводили их и снова готовили. Это была серьёзнейшая и интереснейшая работа. Мне в определённом смысле очень повезло — не сидел в изоляции, как молодые специалисты до меня, которые больше документацию изучали на первом этапе, а сразу был направлен в цеха. И учителя, с которыми я жил все эти 30 лет в Снежинске, дали мне очень многое по подходу к конструированию и организации работы, а самое главное — по подходу к ответственности за порученное дело. Шутить с нашими материалами нельзя, слишком дорого всё даётся. Потому я и говорю о серьёзном отношении к документам. Ведь поставив подпись под распоряжением о передаче изделия на вооружение, ты тем самым берёшь на себя ответственность за всё.
— Как вы думаете, сейчас без полевых работ не скучают молодые специалисты?
— Вопрос серьёзный. Когда я пришёл на предприятие, активно проводились ядерные испытания и было интересно — ведь работа живая. Теперь же нужно широко использовать новые технологии, моделирование и эксперименты, которые подтверждают физические явления. Отталкиваясь от ранее испытанных изделий, мы теперь стараемся провести верную аналогию. И я считаю, что это тоже очень увлекательное дело, хоть и другого уровня. Тут важно не просто составить математическую модель, но и, что называется, на пальцах чувствовать, какие там процессы происходят. Тогда легче будет отвечать за конечный результат, за надёжность боеприпаса, за то, что он сработает именно так, а не иначе, за то, что он, вылёживаясь на базе при такой-то температуре столько-то времени, не изменит своих свойств.
Ну и, конечно, центральный полигон на Новой Земле. Проведение неядерных взрывных экспериментов по исследованию материалов дают ребятам ту самую живую практику.
— Кого из коллег вы можете назвать своими учителями?
— Назвать всех невозможно, но я всё-таки расскажу о людях, с которыми с самого начала работал, которые меня «купили». Это, в первую очередь, Анатолий Иванович Баламутин. Он
сейчас на пенсии, ему 80 лет. И когда-то именно он меня в отделе кадров принял, заявив коротко: «Я вас беру». С нами — тремя молодыми специалистами, Анатолий Иванович занимался, описывал технологии, делился опытом. Ведь запороть деталь значит потратить государственные деньги, причём очень большие. Тогда была действительно школа подготовки молодых специалистов, их учили, семинары проводили, ветераны читали лекции по науке.
Например, вопросы для сдачи экзаменов в аспирантуре составляли специалисты. Важно было, чтобы выпускник умел широко смотреть на все процессы, происходящие в ядерном заряде. Помню, как готовился сдавать кандидатский экзамен по специальности и мне дали поручение написать вопросник. Когда научный руководитель его утвердил, мне автоматом поставили зачёт.
Ещё не могу не вспомнить Феликса Фёдоровича Желабанова, к сожалению, уже покинувшего нас. Он был заместителем главного конструктора в моём подразделении. Очень эрудированный человек, любитель природы, камни собирал и обрабатывал. У него великолепно отделана кухня этими камнями, и его супруга старается всё сохранить в «первозданном» виде. Заезжаю к ней, когда бываю в Снежинске.
Нельзя не назвать, конечно, и главного конструктора — Бориса Васильевича Литвинова, тоже, к сожалению, ушедшего из жизни. Это корифеи, которые когда-то научили меня, как жить и как относиться к делу.
Были у меня друзья и учителя и во ВНИИЭФ — нашем постоянном сопернике и конкуренте. Например, Людмила Валентиновна Фомичёва. Я звал её «взрывчатой женщиной». Такая же «взрывчатая женщина» была в Снежинске — Екатерина Алексеевна Феоктистова.
Не хочу никого обижать, учителей у меня было много — обо всех не расскажешь сразу. Это люди, с которыми просто общаешься и перенимаешь массу полезного. И в рабочей среде знал специалистов, на которых мог спокойно положиться при сборке ядерных зарядов, освоении новых технологий. С ними я тоже поддерживаю дружеские отношения. Дружба между коллегами способствует делу, ведь вы не только трудитесь вместе, но и вне предприятия обсуждаете идеи, которые потом можно использовать в работе. Иной раз в курилках рождается больше мыслей, чем в кабинетах.
Да и в центральном аппарате за 10 лет у меня появилась уже целая когорта друзей в министерстве обороны и в правительстве, в военно-промышленной комиссии. Контакт с людьми — это очень важно.
Екатерина Шугаева,
для «Страны Росатом»
БИОГРАФИЯ
Иван Михайлович Каменских родился 3 февраля 1946 года в городе Очер Пермской области. В 1970 году окончил Пермский политехнический институт по специальности «инженер-механик».
В 1970–2000 году — инженер-конструктор, старший инженер-конструктор, начальник группы, начальник отдела, начальник отделения, первый заместитель главного конструктора, главный инженер в Российском федеральном ядерном центре «Всероссийский научно-исследовательский институт технической физики» (РФЯЦ ВНИ -ИТФ), город Снежинск, Челябинская область.
В 2000–2004 году — заместитель министра РФ по атомной энергии.
В 2004–2008 году — заместитель руководителя, и. о. руководителя Федерального агентства по атомной энергии.
С мая 2008 года по январь 2010 года — заместитель генерального директора государственной корпорации по атомной энергии «Росатом».
С февраля 2010 года — заместитель генерального директора — директор дирекции по ядерному оружейному комплексу государственной корпорации по атомной энергии «Росатом».
Имеет орден «Знак Почёта», орден Дружбы. Отмечен благодарностями президента и правительства РФ . Указом Дмитрия Медведева награждён Государственной премией в области науки и технологий.
